Канцлер империи - Страница 9

Я отхлебнул уже притащенный мне кофе, закусил бутербродом с красной икрой (ну не люблю я черную, и что моя кошка в ней находит?) и начал:

— Страховка вообще-то вещь для экономики неплохая… Примерно как стрихнин — в правильных дозах может служить лекарством. А превысишь — сразу такая прибыль! Только не тебе, а похоронному агентству. Вот и давай подумаем, до каких количеств это можно кушать…

Итак, ты задумал что-то рискованное. Это вообще-то двигатель рыночной экономики — кто не рискует, тот не выигрывает, так? Естественный отбор. А он жестокая вещь, разориться вполне можно и насмерть, а вдруг это у тебя была не последняя идея, а только трамплин к действительно стоящей? Значит, тебя надо подстраховать, чтобы в случае неудачи ты не издох в канаве от голода вместе с семьей, а мог как-то питаться водой там и хлебушком, имел хоть какую-то конуру для жилья и минимум средств для начала нового дела. При таком раскладе ты десять раз подумаешь, лезть ли в сомнительные сделки…

— Предлагаешь отдать все страхование государству? — прищурился Гоша.

— Нет, слушай дальше. Предположим, ты — страховщик. И приходит к тебе кто-то с идеей, вероятность воплощения которой ты оцениваешь в пару процентов. Будешь ты его страховать? Нет, если не дурак. Но вдруг какой-то добрый Гоша разрешил регистрировать страховые обязательства как ценные бумаги — ох, тут такое начнется! Чем выше степень покрытия, тем больше спрос на такие бумаги, верно? Значит, она будет искусственно повышаться и скоро дойдет до ста процентов. То есть риск исчезнет! Но в природе, чтоб ты знал, действует закон сохранения. Страховка — это та же пирамида. Ты страхуешь насквозь сомнительную сделку. Чтобы при этом избежать риска, ты страхуешь собственную аферу у кого-то третьего, а тот третий — у первого, который и обратился к тебе за услугой… Понятно? Эта система может существовать только за счет непрерывного расширения. А потом дойдет до упора — и крах.

То есть вместо всего здесь написанного я предлагаю установить, что страховое покрытие сделок — это два процента вложенного или одноразовая выплата в размере прожиточного минимума на месяц, на усмотрение страхуемого. Слово-то, кстати, какое! Нормальные так не кончаются.

Вернувшись в Гатчину, я позвонил в Георгиевск и поинтересовался, как там кот Рыжик — три месяца назад я стаскал его через портал и обратно, появилась у меня одна мыслишка…

— Жрет как крокодил, — сообщили мне, — а растет еще быстрее! Восемь килограмм, и ни капли жира! Такая зверюга получается…

Я давно обратил внимание, что воздействие портала на организмы варьируется довольно широко. Но почему-то в опытах на мышах такого разнообразия результатов не было! А вдруг это связано с отсутствием у тех мышей мозгов, подумал я, и устроил несколько экскурсий кошкам. И у меня сразу закралось подозрение, что направление улучшения организма при переходе сам организм и задает, в виде своих себе пожеланий… Кошка — это очень тщеславное существо, так вот все, перемещенные через портал и обратно, начинали резко хорошеть. Несчастный рыжий помойный котенок, подобранный мной в Сергиевом Посаде, наверное, всю свою короткую жизнь мечтал, как когда-нибудь он вырастет большим и могучим… Интересно, в его понимании большой — это с собаку или с тигра?

Теперь понятно, о чем думал Фишман, перемещаясь из Гатчины в коттедж и обратно. А Мари и Танечка ходили за молодостью и красотой, так что теперь моя благоверная выглядит лет на сорок, если не принимает специальных мер, а если принимает, то на двадцать пять. Про Танечку же вообще лучше помолчать. Меня же в общем мое здоровье вполне устраивало и внешность тоже, так что я и застрял где-то примерно в пятидесятилетнем состоянии… В следующий поход беру с собой девонширского рекса, подумал я.

Глава 4

Над тайгой летел автожир. Точнее, тайгой это было до сегодняшнего утра… А теперь прямо по курсу и на пару десятков километров вперед лес лежал. Слева поднимался в небо громадный столб дыма, хотя теперь он был в несколько раз меньше, чем утром. Чуть дальше были дымы поменьше — то есть просто лесные пожары. За спиной осталось парящее, как кастрюля с кипятком, таежное озеро.

Хоть кабина автожира и была открытой, там можно было сравнительно спокойно разговаривать, потому что пассажир сидел рядом с пилотом.

— Малость перестарался дядя Жора, — поделился с летнабом пилот, — объявили запретную зону радиусом в шестьдесят километров, а мы почти в восьмидесяти от эпицентра.

— Да что восемьдесят, — поддержал его наблюдатель, — на Ангарской базе две мачты повалило и пулеметную вышку, и волна была, как в океане. А это двести с гаком верст! Вот только что ты канцлера-то так, какой он тебе дядя?

— Самый настоящий, — пилот повернулся к соседу, — как и всем, кто с ним воевал. А у меня вообще он лично пилотирование автожира принимал!

— Правду говорят — суров?

— Брешут, собаки. Единственно что — пьяных ближе километра от аэродрома не терпит, а так он добрый. И объясняет все хорошо — с инструктором у меня почти месяц взлет не получался, а с ним я за два раза понял, как надо.

— Так думаешь, это он устроил? Ученые на базе говорили, что метеорит.

— Ага, и дядя Жора за полгода узнал, когда он свалится, а потом два раза сроки переносил. Что, метеорит ждал, пока у него все готово будет? Да и место указал почти точно.

— Вот именно, что почти, на десять километров южнее эпицентр был обозначен.

— А ты попробуй из Читы сюда выстрелить, посмотрим, насколько промахнешься. Хотя с таким снарядом можно и на полсотни километров в любую сторону махнуть — разницы все равно никакой.