Канцлер империи - Страница 35

— Так что же он у вас до сих пор вопит — мне, что ли, идти ему бить рыло?

— Есть, — просиял комиссар и кинулся было к оратору, на бегу натягивая специальные перчатки со стальными вставками, но, услышав мое «стоп!», вернулся обратно.

— Когда воспитуемый очнется, — сказал я комиссару, протягивая ему свою визитку, — дадите ему это и скажете, что протесты надо подавать не в устной, а в письменной форме, вот сюда, с десяти до семнадцати по будням. Да, и еще, пожалуй…

Я достал из кармана вторую визитку — стоматолога, дальнего родственника моего личного портного Айзенберга.

— Надеюсь, что клиенту это тоже понадобится, — напутствовал я комиссара.

— Не боитесь международного скандала? — с сомнением спросил Уэллс, когда я разъяснил ему суть происходящего.

— С чего бы его бояться? Хороший скандал оказывает на организм стимулирующее действие, так что перед ужином, например, это будет самое то, что надо. Но ведь не будут они скандалить… Это он тут по инерции разорался, привык, небось, где-нибудь в Аргентинах разговаривать с аборигенами в соответствующей тональности. А тут ему не Уругвай! И я просто выбрал самый доступный его пониманию способ разъяснения этого факта. У вас в Англии, кстати, он бы себя так не вел. И английский консул в подобной ситуации не драл бы глотку, а тихо строчил бы уже как минимум третий протест.

— Знаете, — доверительно сказал мне Уэллс, — а ведь вы не совсем правы… Мне приходилось общаться с американскими дипломатами, так последнее время и в Англии у них в поведении что-то такое проскальзывает…

Додумать окончание его фразы — «но там им некому дать в морду» — для меня не составило особого труда.

Тем временем командующий операцией комиссар второго ранга взял мегафон и неуверенно вякнул в него:

— Граждане, разойдитесь…

Вот ведь напасть, подумал я и спросил у него, подойдя:

— Вы кому сдавали предмет «выступления перед толпой»? И что по нему получили, хотелось бы знать?

— Борисоглебскому, тройку, — покраснел комиссар.

— Сейчас вместо него там Керенский, настоятельно рекомендую прослушать его курс, это настоящий мастер, — сказал я и, взяв мегафон, осведомился у толпы:

— Господа, надеюсь, вы знаете, кто я такой? А, у некоторых есть сомнения… Тогда пусть те, кто знает, объяснят тем, кто еще нет, минутку я подожду. Так, с этим прояснилось? Тогда сообщаю вам, что цирк кончился, всех, кого надо, уже взяли. Или кто-то считает, что не всех?

— Что теперь с нами будет? — в несколько голосов закричали женщины, составляющие большинство в этой толпе. А из середины раздался крик:

— Завод уже закрыли, нас — на улицу, и подыхайте с голода!

— Так, — хмыкнул я, — спрашивать, кто это сказал, как мне кажется, бессмысленно. Я лучше спрошу другое — а вот скажите мне, уважаемые, есть среди вас желающие получить тысячу рублей? Прямо сейчас и прямо здесь.

Толпа чуть подалась вперед.

— Значит, — продолжил я, — каждый, кто сейчас выйдет и приведет хоть один — Дядя Жора, плюнь на них, дур, говори, мы слушаем! — заорал невзрачный мужичок средних лет. Должно быть, в японскую войну служил на Квантуне, потому что так меня называли только там. Стоящие рядом с ним женщины отшатнулись, одна почему-то заплакала.

— Итак, — сказал я, — до понедельника, то есть в ближайшие четыре дня, завод будет закрыт. За эти дни вам будет выплачена компенсация в размере полного заработка, а за сегодняшний день — в полуторном размере. Это чтоб вы меньше расстраивались воспоминаниями о том, как ваше горячо любимое начальство, заломив ему руки за спину, пошвыряли в черные воронки.

В толпе раздались неуверенные смешки.

— Далее, — перехватил я поудобнее тяжелый матюгальник, — начнется реконструкция завода. К этому времени вы должны решить, что будете делать дальше, ведь многие специальности после реконструкции станут ненужными, списки уже есть в дирекции. Так вот, всем желающим будет обеспечена возможность переучиться, причем во время учебы будет выплачиваться стипендия. Кроме того, на время реконструкции понадобятся разнорабочие, и тут у вас преимущественное право занятия вакансий. Наконец, кто-то может начать искать новую работу. Независимо от того, кто что выберет, всем в течение месяца будет выплачиваться треть среднего заработка. Вопросы есть?

— Спасибо, господин канцлер, — вдруг закричала какая-то старуха. Или не старуха — в условиях этого производства, говорят, люди за десять лет старели на сорок…

— Спасибо, спасибо! — раздались еще голоса.

— И последнее, — прервал я неуместные пока проявления благодарности, — мне надо извиниться перед вами. О том, что на вашем заводе не работа, а натуральная каторга, мы знали давно. Но просто так вмешаться было нельзя, потому что завод принадлежит, то есть принадлежал, немцам! Его величество лично договаривался с кайзером, чтобы прекратить это безобразие. И, как вы видите, договорился, после чего я и получил возможность навести здесь порядок. Ура его величеству!

— Ураааа! — с облегчением завопила толпа.

Уэллс внимательно слушал, как комиссар переводит мою речь и раплики из толпы, и что-то лихорадочно строчил в своем блокноте. Вот ведь думает, небось, до чего повезло случайно оказаться в гуще таких событий…

На самом деле элемент случайности тут действительно присутствовал, но в минимальных количествах. Еще неделю назад, то есть когда Гоша получил неофициальное «добро» от кайзера, информбюро начало работу по резкому усилению и так имеющихся слухов, что, мол, хуже, чем на «Треугольнике» только в аду — это было нужно для того, чтобы народ правильно и с одобрением воспринял сегодняшнюю акцию. Естественно, что циркулирующие по столице слухи уж в английском-то посольстве отслеживали очень внимательно, так что когда Уэллс явился туда и спросил, на каком из питерских предприятий рабочим живется хуже всего, адрес ему назвали без колебаний. Ну, а так как сроки начала операции были исключительно в моей компетенции, то я и назначил ее на день прибытия ко мне английского гостя.